✖ - Генрих Бьято, герцог Ланс, граф Вето. - ✖ 

Имя, фамилия персонажа: Генрих Бьято

Возраст, дата рождения: 44 года. (12.07.1210)

Социальный статус: герцог Ланс, граф Вето, барон  Вельдо, Вайс и Освик

Внешность: среднего роста, сухопарого сложения, волосы темные с проседью, глаза черные, глубоко посаженные, кожа смуглая, истонченная, глубокие морщины в углах глаз и вокруг рта. В молодости был весьма хорош собой, с возрастом и болезнью утратил живость черт, но приобрел особую пронзительность взгляда, придающий его облику большую глубину, нежели физические данные.

Характер: Спокоен, предусмотрителен, нетороплив, флегматичен. Скрытен и молчалив, обладает глубоким знанием людей, умелый манипулятор. Кажется отрешенным от всего на свете, и терпеливым до бесхребетности, в чем не раз был обвинен горячими головами, ошибочно принимавшими эту сознательно создаваемую видимость за постыдную слабость, а он, тем временем, извлекал немалую пользу из их неосторожности, после чего расправлялся с ними, со все той же флегматичностью. Дальновиден и расчетлив, самые провальные, на первый взгляд, его начинания, по поводу которых приближенные часто хватались за головы, и по поводу которых сам герцог с совершенно безучастным видом выслушивал возмущенные упреки, в конце концов оборачивались победами, и, становилось очевидным, что таков и был его первоначальный план. Однако, во всем, что касается супруги, кардинально меняется. Она одна способна и ослепить, и заставить отодвинуть на второй план глас рассудка, и пробудить чувства, наличие которых в этой отрешенной статуе никто ранее не подозревал. В частности, лишь встретив Изабель, герцог обнаружил, что ревнив до безумия.  
Страдает от грудной лихорадки, которая, временами, обостряется до крайне тяжелых ступеней, приводя на край могилы.

Семья:
   Супруга: Изабель Бьято, в девичестве Кент (1218 - н.в.), вдова барона Освик и графа Оршир.
   Братья
         Георг (1216 - н.в.) граф Оршир, ан-герцог Ланс
         Тангвард (1217 - 1244) погиб во второй логрийской войне
         Джерард (1218 - н.в.) ныне леркер королевской армии в Беллонии
         Ландрат  (1220 - 1244) погиб во второй логрийской войне
   Сестры:
         Ширил (1203 - 1225) герцогиня Магнар, умерла при родах
         Ланна (1211-1249), королева Кэйранда умерла во время эпидемии оспы
         Джеральдина (1213 - н.в.)  герцогиня Астер, невестка короля
         Леа (1225-1244) погибла во время второй логрийской войны
    
   Невестка - Элейн Бьято,(1233 - н.в) графиня Оршир, вторая супруга Георга 
   Племянники:
         Марианна Бьято  (1236 – н.в.) дочь Георга от первого  брака
         Гийом Бьято (1251-н.в) сын Георга от второго брака
   Отец - Геллер Бьято (1191-1247) последний король Ланса, скончался вскоре после присоединения Ланса к Кэйранду.
   Мать: Амрита Бьято (1196-1244) урожденная Лемеро (Аспария, Кенир) погибла во время второй логрийской войны

Биография.
Отец Генриха, Геллер Бьято, был последним королем Ланса, а сам он большую часть своей жизни, до тридцати шести лет, прозывался "Ваше Высочество".
С детства не отличавшийся телесной крепостью, Генрих не изведал ни турниров, ни поединков, ни даже муштры на тренировочном дворе. Вместо щита и меча ему верно служили перо и книги. Он получил блестящее образование, свободно говорит на логрийском языке и всех трех аспарских наречиях, глубоко изучал философию и труды древних мудрецов, в настоящий момент покровительствует ученым, изучающим природу мира, угасшую культуру Древних, их язык, и прочее наследие минувших времен. В юности много путешествовал по всему Архипелагу, учился везде, где только мог, всему новому, с жадностью впитывая знания: от тайн аспарских целителей, врачевавших при помощи змеиных ядов, до таинственных песнопений норкингских шаманов, которые, в свое время, приводили его, последователя Двенадцати, в мистический трепет.
Многое повидал, пережил невероятное количество различных событий, в которых, казалось бы, и куда более выносливый человек нашел бы свой конец, был дважды женат, но оба брака закончились плачевно. Первая супруга скончалась, так и не разродившись, вместе с младенцем, которого носила, на следующий год после их брака, а вторая сгорела вместе с матерью и младшей сестрой в замке Наари, где король, его отец, спрятал большую часть семьи во время второй логрийской войны с целью обеспечить их безопасность.
Несмотря на очевидную непригодность к военному делу, Генрих, все же, был вынужден взяться за оружие, во время нашествия Логрии на ланские земли, вместе с младшими братьями, чем окончательно подорвал свое здоровье, и особой пользы принести не сумел. После того, как его отец снявший с себя корону, и склонивший колено перед королем Беренгаром, умер в собственной постели, Генрих стал главой дома и герцогом Ланса. Его неспешные, но продуманные действия привели к тому, что не прошло и года, как разоренный многолетней войной, опустошенный, раздавленный край снова расцвел, и вновь обратился едва ли не самым богатым герцогством королевства.
Сразу после принятия титула, новоявленному герцогу следовало утвердить преемственность и надежность власти, то есть, обзавестись наследниками. Но Генрих, которому к тому моменту было тридцать шесть лет, рассудил, что он уже далеко не молод, чтобы заводить детей, тем более, что не сумеет дожить до их совершеннолетия, и должным образом воспитать. Поэтому он объявил своим наследником своего брата Георга, и на этом вопрос был закрыт.
Все изменилось, когда спустя полгода после войны, граф Оршир привез в замок герцога свою молодую супругу. При одном лишь только взгляде на эту женщину, Генрих почувствовал, как у него холодеет сердце и отнимаются ноги. Эта женщина должна была принадлежать ему.
Впервые в жизни, он вожделел кого-либо, вожделел с такой страстью, что не остановился бы ни перед чем. Она должна была принадлежать ему! И она ответила. Пусть  не сразу, но ответила, подарив ни с чем несравнимое наслаждение пополам с раздирающей горечью. И она, она, та, которую сами боги предназначили ему в жены, принадлежит другому?
Генрих не был бы Генрихом Бьято, герцогом Ланса, если бы остановился перед столь малозначительным препятствием. Граф Оршир был ему хорошим приятелем, и он весьма ему симпатизировал. Однако, ради того, чтобы получить Изабель, Генрих был готов хоть к отцу-Торну подослать убийцу. Среди контрабандистов, которые были объектом последней охоты графа, неведомым образом оказался молодой аспарец, который и пустил в сердце Оршира роковую стрелу. Кем он был, и куда исчез, никому не было ведомо, как никто и не опознал полуобъеденный крабами труп, найденный с месяц спустя на пустынном побережье Тихой бухты.
Выжидать положенный законом, трехлетний срок траура, герцог не собирался. Хорошо зная историю и законоведение, он сослался на имевшийся в прошлом династии Авенморов прецедент короля Арнестана, и, объявив, что графиня Изабель ждет ребенка, а потому, нуждается в опеке, защите, и законном имени для возможного будущего единственного наследника Оршира, получил разрешение на брак. Он же употребил все свое влияние на то, чтобы именно Изабель, а вовсе не сестра покойного, Триша Рутланд, получила бы его титул и земли. Разумеется, беременность графини была выдумкой, однако, не нашлось никого, кто доказал бы обратное.
Их брак наделал много шума. Дабы избежать обвинений в том, что, решил вопрос о наследстве Оршира в пользу своей будущей супруги из меркантильных соображений, Генрих передал графство в лен своему брату Георгу. Однако, только самым наивным могло показаться, что Оршир перешел в другие руки. Герцог прекрасно знал, что Георг и шагу не сделает без одобрения старшего брата, и, хотя графство номинально принадлежало иному владельцу, по факту же Генрих и в нем властвовал безраздельно. Он же посоветовал брату сосватать свою дочь за Брианда Стиллборна. Не то, чтобы герцог Ланс пекся о наследстве для племянницы, о нет, его планы на ее руку были куда более обширны, однако, он хорошо знал людей, и никогда не отказывался убить двух зайцев одной стрелой. И поездка племянницы к вассалу стала первым ходом в очередной его многоходовой комбинации, призванной распространить влияние дома Бьято на еще большие горизонты.
Пожелания на игру: играть
Контакты: высланы в ЛС

- Я уеду, любовь моя. Уеду.
Мягкие ладони обхватили лицо супруга двумя нежными розовыми лепестками. Изабель несколько томительных мгновений жадно смотрела в глаза того, кого обещала не предавать, кому клялась в вечной любви и верности! В темные и бездонные глаза покойника. Генрих прав. Ей пора.
- Прощай…
Резко отстранилась, и черной птицей - подол легкого платья волновался за ее спиной подобно огромным крыльям - метнулась вперед, словно желая покинуть клетку с позволения хозяина. Но у Изабель Бьято никогда не было хозяина.
Справа от двери, куда она и направилась, на небольшом резном столе стояла медная тарелка полная поздних терпковатых груш. Рядом с ней лежал и нож для фруктов. Лезвие его было испещрено причудливым витиеватым узором. Хватило секунды чтобы пальцы обожгло холодом. Крепко сжав в правой ладони рукоять ножа, Изабель не мешкая, стремительно подлетела к спинке кресла и схватив супруга левой рукой за волосы на макушке, правой резко, широким взмахом полоснула острым лезвием по шее! Отступила на шаг выронив нож и тот дробно зазвенел по обрамленным мелкими каплями крови каменным плитам, отлетев в дальний угол комнаты.
=====
Он так и не успел этого понять, когда она отстранилась. Взметнувшиеся складки ее одежды задели его щеку и висок, когда она стремительно прошла мимо, душу затопило льдом и холодом, разум все так же безмолвствовал, не позволяя понять, что именно не так, хотелось крикнуть, вскочить, задержать время, чтобы понять и разобраться…
Рывок назад, и…
Холод.
Мгновенный проблеск холода у горла и тепло. Внезапное, нарастающее, мокрое тепло…. волной от шеи вниз, и вдох, который он сделал, вдруг забулькал у горла, выходя пузырями крови.
Генрих резко нагнулся вперед, хватаясь за горло, не веря тому, что нащупывали его пальцы. Прикосновения их к шее он не чувствовал, зато кончики пальцев чувствовали льющуюся по ним кровь, чувствовали кожу под ней, странно холодную и чужую, нащупали и нечто совершенно уж чужое, чего на его шее отродясь не бывало, и вдоль хребта прошиб холодный пот, когда он понял, что это - края разреза. Разреза! На его, Генриха, шее. Да еще и кровь. Это что значит? Значит, что у него перерезано горло? Как? Как так может быть? Ведь такого не бывает, никогда не было! Ведь совсем не больно!
Бульк бульк бульк
Перед глазами помутилось. Второй рукой Генрих нащупал подлокотник кресла, вцепился в него, подался вперед, чтобы встать..
Надо позвать Изабель.. Гару… Кого-нибудь… позвать… быстрее...
- И...И-за…. - он едва слышал собственный булькающий хрип - И-за-бель…
Чернота заливала глаза все сильнее, рука соскользнула с подлокотника, точно ватная, уже привставший герцог повалился обратно в кресло, пытаясь зажать рану на горле, и не видя ничего, кроме завертевшейся тьмы,
И прежде, чем тьма навалилась окончательно, он вдруг понял. Резко, ярко и отчетливо, точно в мозгу его вспыхнул свет, понял - что именно повергло его в такую тоску еще минуту назад! Откуда было это ощущение, что “что-то не так!” Да вот откуда! От несоответствия тому, что он видел и слышал, тому, что, казалось, должно было быть! От того, как легко женщина, прежде уверявшая, что скорее пойдет с ним на смерть, нежели оставит - сейчас соглашалась уехать, даже не заставляя себя уговаривать. От того, как спокойны и безмятежны были ее глаза, и в них не было ни страха, ни горечи, ни боли за него! Такие же глаза у нее были на похоронах Оршира - внезапно вспомнилось ему. Когда она говорила всем обычные вежливо-скорбные слова, принимая их соболезнования, а он смотрел и дивился, неужели же никто не видит, что нет в ней ни на йоту скорби по мужу, если не сказать большего - было чуть ли не облегчение и ликование. Так как же он, Генрих Бьято, не понял минуту назад, что в ее глазах, голосе, прикосновении, не было ни на йоту любви, о которой говорили ее уста, ни на толику тепла, сожаления, горечи, угрызений совести, в конце -то концов! Она, женщина, ради которой он предал друга, убил множество людей, пошел против законов богов, солгал всему миру, и, в конце концов, совершил государственную измену…. Она - даже не сожалела, оставляя его! Как не сожалела и об Оршире, пройденной ею ступеньке на пути к нему, Генриху! Тогда он полагал, что она не сожалела о Дэниэле из-за того, что любит его, Генриха, а теперь… ведь кто нанес удар? В комнате никого кроме нее, запах ее духов, ее прикосновение.. Она! Это она!
Вот что это была за тоска, вот что за ощущение, будто у тебя заживо вырывают сердце, пробившее его душу еще до того, как он успел осознать его рассудком и понять причины! Осознание того, что она - не любит его. Не сожалеет. А, значит, и никогда не любила? Она! А теперь… она же его и убила (в том, что он умирает меркнущий рассудок Генриха и не сомневался). Выходит… Он для нее - всего лишь очередная ступень? Как и Оршир! Боги милостивые… Гару ведь был прав… Боги…
Окровавленные пальцы бессильно заскребли по ручке кресла, по горлу, пытаясь ухватиться за что-нибудь, пока хрипеший герцог еще пытался бороться за последний глоток воздуха, пытался что-то сказать… позвать ли своего телохранителя, воззвать ли к погубившей его женщине, взмолиться ли к богам или бросить проклятие, но было поздно. Тьма окончательно сомкнулась над ним, уши наполнил непереносимый грохот, руки упали, и Генрих Бьято, сполз набок со спинки кресла, запрокинув голову, и глядя в потолок, ничего не видящими, широко раскрытыми глазами.